– Мне кажется, – Щульц поджал губы, искоса глянул на меня и вновь уставился на подчиненную, – или ты их вечно защищаешь? Твоя работа не в этом состоит. Полнейшая профнепригодность!

– Зато наезжать очень профпригодно, – не полезла она за словом в карман. – В итоге же так замечательно получается. Например, как у тебя в этот раз. Нравится?

Утомили.

– Еще одна непрошеная реплика, – предупредил я, – и тот, кто ее произнесет, окажется за дверью.

Анита уткнулась в чашку, Шульц подскочил в кресле. Судя по сведенным в одну линию бровям, хотел напомнить, в чьем кабинете мы находимся, но предпочел разумно промолчать.

– Продолжим. Зачем Левицкому этот аттракцион пакостей?

– ЧСВ прищемило, – хмыкнул профпригодный специалист.

– Хочет, чтобы мы ушли, – нарочитым тоном отличницы вывела Анита и с широкой улыбкой повернулась к Шульцу. – Это объявленная война. Иначе фиг бы ты его вычислил.

Может, и прищемило, но на агрессивного идиота он не похож. Тут другое. Не личное, а глобальное.

– Значит, он взялся реанимировать ливановскую светлую идею с меркантильными поправками, – восстановил я общую картину событий, – и все резво кинулись ему помогать, без оглядки на возможные последствия. Откуда такая массовая поддержка?

– По слухам, – осторожно сказала Анита, явно опасаясь сболтнуть при начальнике лишнее, – они боятся тварей из нижнего Потока. Считают, те решили захватить все, поэтому возвращают попавших в ловушку эсперов безумными, жаждущими крови остальных одаренных. Маша с переполохом в развлекательном центре и умерший при попытке очнуться Денис тому подтверждение. Вемы объединяются, ищут защиты у тех, кто сильнее.

Нордовский расклад. А истинная цель и рядом с озвученной не валяется.

– Не до нас им, у них есть враги пострашнее, – злобно процедил Шульц. – Надо с этим что-то делать!

– Надо, – согласился я.

Наверняка стремление эсперов объединиться действительно связано с активностью нижнего Потока. Есть чего бояться, особенно когда не понимаешь, что происходит, и с какой стороны может задеть тебя. Но Левицкий и компания точно знают правду. Больно часто бегали по уровню с ловушками, плюс знакомство с Хранителем и активации миров. Запустить три сценария и не заметить, что везде в центре сюжета чья-то смерть? Ну-ну. Вот им, вероятно, и грозят ментальные санкции за любопытство, остальную тусовку они используют как пушечное мясо. Главный вопрос: чем им мешает Совет? Именно сейчас, в сезон охоты. Очевидно, наши интересы заведомо по разные стороны. Заграничные пожиратели эсперам нравиться не могут по определению. Остается Вестник.

– Обнародуем данные по пятерке, – объявил я, – Вестнику, охоте и ритуалу. Придумайте, через кого это лучше запустить в массы, чтобы побыстрее разошлось.

– Что? – Круглые глаза в обрамлении блесток смотрели не моргая. – Предлагаешь рассказать вемам все, что мы выяснили?

– Так нельзя, – струсил Шульц, который даже приблизительно не мог понять, о чем идет речь. – Разве это не закрытая информация?

– Закрытая или нет, решаю я. Пока она неизвестна большинству, ею вертят как хотят. На выходе получаем настроенное против нас стадо баранов, уверенных, что им угрожает опасность, когда единственная угроза – лапша на их ушах.

– А не перебор? – Анита заерзала на кружевах юбки и выдохнула с сожалением: – Дарить добытый такими трудами эксклюзив…

– Тоже мне секрет Полишинеля, – усмехнулся я. – Хранитель с испытаниями, болтливая Максимова. Думаешь, она лишь с тобой была откровенна? И гуляющий по неположенным Лектумам народ не в курсе? А Хансен с его гениальными мерами предосторожности? То, что однажды прорвалось наружу, обратно не запихаешь. Со временем расползется, это неизбежно. Кто первый сумел повернуть ситуацию в свою пользу, тому и бонусы.

Она задумчиво закусила губу и откинулась на спинку дивана.

– А при чем тут Левицкий? – почесал затылок Шульц. Видимо, аллергия на мысли.

– Он манипулирует фактами, – пояснил я. – Окружающие не любят, когда их держат за дураков. Лишится всеобщей поддержки, тогда и можно будет решать проблему.

И с заграничными пришельцами спокойно разобраться, пока никто палки в колеса не вставляет. Интересно, как сами эсперы с ними планируют бороться? Вестника натравить, и прощай родной город? Лучший вариант – не ходили бы в Поток, не попадались ни в какие ловушки, пятерка давно померла бы от голода.

– Выходит, мы поделимся информацией, что потусторонние сущности лезут в тех, кто попал в ловушку? – Шульц сглотнул. Дошло наконец-то. – Начнется паника…

– Уже началась, – отметил я. – Беспричинная.

– Вему ничего не угрожает, если он не Вестник, – подхватила Анита. – Это спутает им все планы.

На то и расчет.

Лейка

Снег шел всю ночь и все утро, темнота за окном казалась непроницаемой и какой-то живой. Я просидела на кровати до самого рассвета. Запасы чая кончились на пятой кружке, солнце взошло, и тут же потерялось за крошевом метели и густыми облаками. Посмотрев на едва пробивающиеся во двор лучи, я все-таки уткнулась в подушку и закрыла глаза. Проспала до обеда. Продрав глаза, постаралась убедить себя, что все не так уж плохо. Ну, хотя бы ради того, чтобы окончательно не расшатать нервы. Надо, как там говорится… Набраться позитива? Попробую. Итак, я до сих пор жива, рассудка не лишилась, нахожусь в охраняемом здании, в компании одаренных людей, которым внушение не грозит. Сегодня пока не было ни ночных кошмаров, ни чужих искаженных воспоминаний. Это почти счастье – время наедине с собой, без рвущейся наружу Эсте. Артем со мной, личность Вестника не раскрыта, круг осведомленных лиц без изменений – я, Паша и Влад. Обоим можно доверять. И что бы ни втемяшилось в творческую голову моего дорогого друга, это скоро пройдет. С девушки на девушку он переключается быстро, не принимая во внимание, ответила ли та взаимностью. Появляется новая – хоп, и все. Почему я должна стать исключением? Закончится история с заграничными гадами, и успокоится. Главное, чтобы цел остался, и успешно потом избавился от связи с Хранителем.

Я перевела дыхание, еще раз проговорила все хорошее по пунктам. Вроде получилось убедительно. Проснулся аппетит, причем так качественно, что я готова была хоть пиццу Артема слопать. Позитив – страшная вещь! Надеюсь, у Киры осталось что-нибудь съедобное.

Я привела себя в порядок и шагнула из комнаты и сразу замерла. Из глубины коридора фонило жутко – тревогой, ни капли не сдерживаемой паникой, пробирающим до дрожи страхом, горячим сочувствием и скептическим весельем. Совершенно дикий коктейль! Голоса знакомые, отпечатки тоже. Что бы ни стряслось, как минимум двоих это довело до истерики. Донесся нервный девичий смех, после протяжное «о-о-о…» Артема, и я сорвалась с места. В гостиной было целое собрание: на диванах, вокруг них, на стульях и подоконнике. Оля рыдала в три ручья, не переставая хватать из рук недоверчиво щурившегося Кости бумажные платки. Двое из лифта, что вчера так мастерски сбежали от Влада, взволнованно на нее пялились; нарезал круги по комнате и хмурился Эдик. Приехал все-таки… Артем выглядывал из-за занавески, с загадочным выражением лица. Леня ерзал на подоконнике, и в кои-то веки был без шарфа. Видимо, на нем уже кто-то повесился. Остальных не менее возбужденных личностей я в лицо не помнила. Эмоциональный фон зашкаливал, всюду плескалась энергия – яркая, мощная. Накатывала резко, не просто волны – цунами. На берегу сплошь брызги, осколки и месиво из бурных чувств…